Начитавшись различных едальных сообществ, отведав не так давно картошки фри грандиозной унылости в столовой биофака и посетив пару московских забегаловок со стандартным набором блюд и не менее станартными посетителями, задумался я крепко о культуре питания. Аккурат перед Новым годом с его традиционными застольями (и подстояльями, естественно). С детства подобные мероприятия ассоциировались у меня с горами еды, аппетитной исключительно во время приготовления и в первые 20 минут пищепоглощения, ведерных объемов напитков разных цветов и разной крепости и, наконец, с незабываемым образом наутро увядшего изобилия, сопровождающимся тошнотворным ароматом лучка уже второй свежести из селедочки под шубкой, майонезной жижи под оливье, рыбьими хребтами, срученным в узел сыром и переполненным мусорным ведром, источавшим не менее амбициозные ароматы. А самое главное, все, в чем еще хоть немного теплилась пищевая ценность, выкинуть ну ни боже мой было нельзя -- что бы и не доесть. Запив всю эту амброзию испустившим дух намеднишним шампанским. Для поправки, не к столу будет сказано, здоровья.
В студенческие годы формат мероприятий немного изменился: в сторону обнищания ассортимента и роста масштабов. Горячее заменялось горячительным, все остальные атрибуты заменяли тазы в лучшем случае с двумя видами салатов. Один из них -- оливье из всего, что нашлось. Сейчас я догадываюсь, что все оправдывалось следующим принципом: "А какая разница, чем блевать?" К окнцу пятого курса подобные лукулловы пиры начали у меня вызывать стойкое отвращение. Хотя бы из-за самого факта существования оливье.
Понимаете ли, хочется, чтобы все было красиво. А тут все некрасиво. Вот уж не знаю, то ли субстанция какая на мозг надавила, то ли графские гены поперли, но чтой-то зашло мне все это в голову. И не выходит. И не выходит, говорю, из головы.
